24 февраля 2022 года стало первой и самой жирной «черной меткой» в новейшей истории цивилизованного мира. Для жителей Украины оно разделила жизнь на «до» и «после». Многие потеряли не только дом, работу и всё то, из чего складывается нормальная жизнь, но и понесли невосполнимые утраты, лишившись близких. Некоторым «повезло»: их семьям удалось спастись, бежать и найти приют в странах Европы.

По данным Департамента статистики Литвы, с начала военного вторжения наша страна приняла не меньше 60 тыс. украинских беженцев. Около 8 тыс. из них разместились в Клайпеде.

Сегодня мы говорим с доктором психологических наук, доцентом международного университета LCC и мамой шестерых детей Юлией Гайдук. Пять из них – приемные, а еще Юлия опекает украинского подростка и помогает семье беженцев. Не удивительно, что наша собеседница номинирована на звание «Клайпедчанки года».

Юлия, как проходит адаптация девочки из Украины? С какими сложностями вы сталкиваетесь?

Сейчас абсолютно всем подросткам, попадающим в Литву, нужен опекун, официальный представитель, но им не обязательно с тобой жить. Наша девочка — студентка, она живет в общежитии, но как только она соприкасается с представителями власти – миграционной службой, службой социальной опеки, – ей нужен взрослый, который будет отстаивать ее интересы. Процесс опекунства у нас недолгий, это специально сделано так, чтобы приезжие подростки могли как можно быстрее узаконить свой статус.

Но ведь опекунством Вы не ограничились. Вы приняли у себя семью беженцев. Что Вы можете сказать о них и в принципе о людях, которые бегут из своей родной страны, бегут от войны?

Могу сказать точно — я бы не хотела оказаться в такой ситуации. Но если бы мне пришлось попасть в подобные условия, то я бы хотела, чтобы ко мне относились так же, как в нашем городе – с пониманием и милосердием. Ведь эти люди бегут не за красивой жизнью. Они бегут от войны, и это действительно страшно. Более того, практически все хотят домой. Сколько я говорила с женщинами, они только и ждут дня, когда смогут вернуться.

Ужасно, когда тебя сорвали с насиженного места. Неясно, найдешь ли свой дом целым и невредимым. Ты попадаешь в другую страну с другим языком, где все подчиняется совершенно другому порядку — это очень сложно, поэтому, я думаю, нам надо оказать как можно больше сочувствия и поддержки таким людям.

Как лучше говорить с детьми о нынешней ситуации? Одноклассниками наших школьников стали их ровесники из Украины. Многие пережили потерю близких или другие психологические травмы.

Своим детям я предлагаю простой способ. Представить себя на месте их одноклассников: ты приехал в другую страну, в которой не знаешь ничего и никого, твой родной дом почти наверняка разрушен, тебе дали даже не квартиру, а комнату, у тебя ничего нет. И когда дети достаточно проникаются, я спрашиваю: «Как бы ты хотел, чтобы с тобой обращались одноклассники?». Обычно это помогает.

Ваша диссертация посвящена семейным отношениям. Скажите как профессионал: что делать для успешного совмещения карьеры и материнства?

Меня, наверное, можно назвать профессионалом в области чтения книг по воспитанию детей и по чувству вины (Смеется). Да, в книгах я читала, как правильно воспитывать детей, поэтому больше всех понимаю, что сделала не так. А тот, кто не читал, просто живет себе спокойно и радуется жизни!

Многие, особенно бездетные пары, с большим трудом решаются на усыновление даже одного ребенка. Вы с мужем воспитываете пятерых! Как принималось каждое такое решение?

С сомнением. Причем с каждым последующим ребенком сомневаешься все больше, хотя, казалось бы, самым сложным должен был стать первый раз. Но в самом начале мы все делали импульсивно и по молодости были уверенны, что поступаем правильно. Сомнения стали появляться только потом. Просто мы уже узнали, на что идем. Сожалеем ли мы о своих решениях? Только о единственном: одного ребенка усыновили позже, чем могли бы.