На следующей неделе исполнится ровно год с 24 февраля 2022-ого, когда президент России Владимир Путин принял решение начать агрессивную войну против Украины. Десятки тысяч людей, погибших в ходе так называемой «спецоперации», провоцируют нас оглянуться назад и попытаться распознать в прошлом знаки, которые хотя бы отчасти могли показать причины этого решения кремлевского диктатора.

Российские власти приняли решение до 2020 года в оборону страны вложить около 300 миллиардов евро. В основе этого решения лежала концепция о том, что России якобы угрожают войны за природные ресурсы. Фото kremlin.ru.

По случаю печальной годовщины снова будет много анализа и воспоминаний. Одни эксперты вспомнят много десятилетий назад прозвучавший тезис американского политолога и государственного деятеля Збигнева Бржезинского (Zbigniew Brzeziński) о том, что Россия без Украины – больше не империя. Понимать это надо так: так, как г. Путин – заклятый империалист и считает себя «собирателем земель русских», рано или поздно он должен был начать войну против украинцев. Особенно, если политический Киев начал бы дрейфовать не туда, куда желает нынешняя политическая элита России.

Другие снова попытаются представить счета Западу, якобы он слишком затуманенными глазами смотрел на военные действия России против Грузии в 2008, 2014 годах, аннексию принадлежавшего Украине Крымского полуострова и попытку развязать гражданскую войну на востоке этой страны – в регионах Луганска и Донбасса.

Третьи не забудут напомнить украинцам, что они слишком долго метались между векторами ориентации, между Востоком и Западом. Уменьшали свои вооруженные силы и организованное в прошлом году г. Путиным вторжение в плане оружейной амуниции встретили почти голыми и босыми.

На самом деле Украина для г. Путина – это какой-то зависший в подсознании вопрос.

Когда в 2014 году мне довелось общаться с одним из самых видных независимых от российских властей экспертов, корреспондентом «Новой газеты» и сотрудником фонда «Джеймстаун», Павлом Фельгенгауэром (Pavel Felgenhauer), он сказал, что на то время, пока Москва застряла в Украине, ее агрессивная политика не должна распространяться дальше на Запад.

В тот раз мы также говорили о том, в чем он видит основу агрессивности сложившегося на рубеже веков российского политического режима (т.е. отбросив публично звучащую риторику). Господин Фельгенгауэр сразу же указал на неопровержимый факт: российские власти тогда приняли решение до 2020 года вложить в оборону страны около 300 миллиардов eвро. В основе этого решения лежала концепция, которую в то время транслировал начальник Генерального штаба ВС РФ генерал Валерий Герасимов (тот самый, который сегодня руководит боевыми действиями на Украине), а политическое обоснование озвучивал один из ближайших соратников г. Путина – Николай Патрушев, секретарь Совета безопасности России. Основа этой концепции – предполагаемые грозящие России войны за полезные ископаемые. Как доказательство Кремль использовал так называемую Мальтузианскую теорию ловушки 19 века (англ. – Malthusian trap). Якобы появившееся на Земле перенаселение заставит западные страны из-за нехватки продуктов питания посягнуть на имеющиеся у России полезные ископаемые, тем более, что такой тезис когда-то публично высказала бывшая госсекретарь США администрации президента Билла Клинтона, Мадлен Олбрайт (хотя это приписываемое ей утверждение на самом деле является заблуждением). И поэтому для России главное испытание состоит в том, чтобы защитить имеющиеся ресурсы всеми возможными способами.

Концепция возникла в то время, когда было уже ясно, что природные ресурсы с меньшей вероятностью, чем когда-либо, станут причиной будущих региональных или глобальных войн: во всем мире появлялись нетрадиционные методы добычи нефти и газа, совершенствовались технологии добычи, увеличивалась возобновляемые ресурсы, и увеличивалось число стран, добывающих ископаемые. И глаза политиков западных стран затуманились из-за того, что за покупаемые энергоресурсы они щедро платили в долларах, евро, фунтах и ​​франках, и жили сами счастливо и лениво.

Однако в Москве эта интеллектуально давно пережившая свое время политическая концепция стала в повестке дня темой первостепенной важности. Потому что инвестиции делались не только в вооруженные силы, но и в так называемую энергетическую дипломатию, чтобы подключить зависящие от российских энергоресурсов страны к орбите Москвы. Руководители российских энергетических компаний, связанные с ними и с политическим руководством страны энергетические и политические эксперты на протяжении нескольких лет как заведенные твердили, что добыча сланцевого газа в США и освоение возобновляемых источников энергии – это всего лишь пропагандистские пузыри, направленные против России.

Председатель правления российской государственной нефтяной компании «Роснефть» Игорь Сечин (тоже старый друг г. Путина) запугивал весь мир тем, что в 2017 г. баррель нефти будет стоить на рынках не менее 150 долларов США.

Судя по военным учениям российской армии того времени, их сценарии или легенды ясно указывали на то, что подготовка велась если не к войне, то к серьезному вооруженному конфликту. В проходящих в 2013 г. грандиозных, даже оценивая со времен Советского Союза, учениях действия велись по такому сценарию: якобы штат «Миссури» (понятно, что это США) на Дальнем Востоке воспользовался территориальным спором (имеется в виду спор между Россией и Японией из-за Курильских островов) и со своими союзниками начал вторжение на плохо защищенные полуострова и острова российского Дальнего Востока: Курилы, Сахалин, Камчатку, Чукотку и остров Врангеля. А российская армия собрала резервы даже в европейской части страны, перекинула их на восток и контратаковала захватчиков. Так представляли себе в России будущие войны.

Ирония: если постоянно и яростно биться головой о пень, то все-таки можно оказаться в параллельной реальности. Спустя 12 месяцев с начала войны на Украине в некоторых российских регионах (прежде всего национальных) уже появляются признаки ропота.