Эвелина Добровольска впервые была избрана в Сейм по списку Партии свободы. Накануне президент утвердил ее на должности нового министра юстиции. До этого она была депутатом Вильнюсского горсовета и работала юристом в Европейском фонде прав человека. Молодой политик – известный борец за права национальных меньшинств.

Корреспондент «Экспресс-недели» встретился с депутатом, поговорил с ней о вызовах в системе правосудия, о межнациональных отношениях и узнал ее точку зрения о насущных проблемах литовских поляков и русских.

«Прежде всего, мы должны обозначить для себя, что нацменьшинства – это полноправные граждане Литовской Республики», – говорит Эвелина Добровольска.

Расскажите о своих первых шагах на посту министра?

Ритм работы и первых шагов на посту диктует пандемия коронавируса. У нас есть информация, что отдельные случаи и очаги заражения регистрируют в местах заключения. Как министр, я считаю, что одна из первостепенных задач – обеспечение безопасности и защиты персонала, сотрудников, всех ответственных лиц, имеющих отношение к ведомству, и самих арестантов. Мы не можем игнорировать эту ситуацию. Тем более, что сегодня из-за пандемии простаивает немало дел, мы должны с этим разобраться, так как число дел не уменьшается, оно увеличивается, но процесс замедлен. В долгосрочной перспективе, как я и говорила во время встречи с президентом, Минюст должен обратить внимание на права человека. Мы должны обратиться и к юриспруденции Европейского суда по правам человека, и к юриспруденции литовских судов, чтобы решать и говорить о тех проблемах, где нам, возможно, не хватает какого-то опыта и знаний.

В данном случае можно вновь затронуть вопрос и о Законе о нацменьшинствах, и об оригинальном написании фамилий, и о других вопросах. Наличие пробелов и брешей не решает проблемы. То, что мы не можем принять закон, никоим образом не элиминирует проблему. Минюст должен взять на себя роль института, который поднимает сложные вопросы, заостряет на них внимание, дает объективную взвешенную оценку, рассказывает о последствиях, подчеркивая, к чему приводит ситуация, когда отношения не регулируются должным образом, и предлагает Сейму решение проблемы.

Помимо прочего, я прекрасно осознаю, что доверие общества к системе правоохраны оставляет желать лучшего. Я искренне надеюсь, что за четыре года эта ситуация будет исправлена и улучшена.

Накануне вы встретились с президентом Польши Анджеем Дудой. Расскажите, пожалуйста, о чем шла речь в ходе этой встречи?

Президент Дуда делал ключевой акцент на том, в каком состоянии литовско-польские отношения находятся сегодня. Он подчеркнул важность сотрудничества в области безопасности и обороны. Также он сделал упор на вопросах транспортного сообщения. По мнению президента, между странами, включая наших соседей, должно быть налажено качественное передвижение – речь идет и об инфраструктуре, и о развитии. В конце концов, Польша – единственная страна-член Евросоюза, соединяющая Литву, Латвию и Эстонию с континентальной Европой. Развитие этой отрасли стратегически выгодно всем странам.

Затронул ли президент вопрос о положении польского национального меньшинства?

Да, мы говорили о национальных меньшинствах. Моя позиция, которую я высказала в ходе встречи, заключается в следующем: прежде всего, мы должны обозначить для себя, что нацменьшинства – это полноправные граждане Литовской Республики. Представители национальных сообществ, в первую очередь, являются частью Литвы и принадлежат к нашему государству, все остальное – вторично. Отношение к нацменьшинствам не должно зависеть от отношений с тем или иным соседним государством, поскольку политика меняется. Наш опыт показывает, что оценка тех же поляков и русских Литвы связана с геополитической ситуацией, однако мы отлично знаем, что время от времени она меняется. В один год сосед может быть для нас другом, в другой год может потерять этот статус и т.п.

Таким образом, если мы будем поднимать вопросы о проблемах национальных меньшинств как о своих гражданах, то, я надеюсь, решать их станет легче. В этом случае будет меньше манипуляций, политических интриг и стереотипов, которые преследуют те или иные сообщества. Я говорю об этом регулярно, этот же аргумент я повторила на встрече с президентом Польши. Я убеждена, что мы должны разрешить вопросы нацменьшинств.

Президент отметил, что знаком с моей деятельностью, направленной на отстаивание интересов нацменьшинств в Литве. Речь идет и об оригинальном написании фамилий, и об участии в делах по поводу преступлений на почве ненависти. Он очень порадовался этому факту, поскольку это действительно очень важная работа, мы не можем игнорировать проблемы людей и не реагировать на разжигание ненависти.

Как глава государства отреагировал на замечания по поводу проводимой польскими властями ультраконсервативной политики?

Я не скрываю, что наши идеологические и политические взгляды с польским лидером расходятся – это факт, но это нормально. Поскольку на встрече мы говорили и, надеюсь, будем продолжать говорить о стратегических вещах и проектах, направленных на благо двух стран. Я не считаю, что наши философские расхождения должны стать преградой для обсуждений и совместной работы. Это разные вещи.

Вы – глава рабочей группы по разработке нового Закона о национальных меньшинствах. Насколько я знаю, проект уже подготовлен, когда он будет зарегистрирован в Сейме?

Рабочая группа при Департаменте по делам нацменьшинств, которую я возглавляла, завершила свою работу еще в середине лета – таково было условие. Сейчас проект закона передан в министерство культуры, которое за несколько недель до этого представило нам свои замечания. Члены нашей группы обсудили комментарии Минкульта и выразили официальное мнение по этому вопросу. По большей части, принципиальных расхождений не было, мы согласны с изложенными репликами. После этого проект вновь был направлен в министерство, он находится в руках чиновников этого ведомства, которые должны упорядочить все замечания и правки и согласовать вопросы с другими министерствами. Иными словами, с нашей стороны все было сделано – остается только ждать.

Каковы дальнейшие шаги?

После согласования всех вопросов подготовленный проект Закона о национальных меньшинствах из министерства культуры должен быть направлен на одобрение в правительство, а уже оттуда – в Сейм.

До сих пор ни правительству, ни парламенту не хватало политической воли, чтобы принять этот акт. Учитывая то, что вопрос о нацменьшинствах даже не был включен в коалиционную программу, когда речь шла о приоритетах, уверены ли вы, что в этом Сейме все будет иначе и правящие вас поддержат?

Как мы видим, даже те некоторые вещи, которые были включены в программу, будет тяжело реализовать на практике, если правящие не заручатся поддержкой представителей оппозиции. Очевидно, что на данный момент вопрос о принятии Закона о нацменьшинствах не удалось включить в программу, однако одна из причин, почему он не вошел в повестку, заключается в том, что этот правовой акт, который я с уверенностью могу назвать качественным и объективным, просто еще не был представлен Сейму. Тем не менее я уверена, что упомянутый факт не будет служить преградой. Я надеюсь, что он будет широко обсуждаться и в конечном итоге разрешит множество вопросов, которые нуждаются в правовом регулировании. То, что у нас нет соответствующего закона, не элиминирует того факта, что у нас есть нацменьшинства, нуждающиеся в решении ряда проблем. Это выгодно для самого государства и я уверена, что этот Сейм должен осознать значимость и важность такого закона. Прежде всего, необходимо его принять, а потом, если возникнет желание и потребность, документ можно совершенствовать снова.

На выборах вы баллотировались с ультралиберальной Партией свободы, чью программу критики нередко сводили к двум вопросам – к легализации однополого партнерства и декриминализации марихуаны. Справедливо ли такое упрощение?

У Партии свободы есть четкие установки, наша политическая сила заявляла о своей твердой приверженности либеральной идеи, и мы не отказывались от избранной нами идеологии. Между тем другие партии нередко маневрируют… Например, говорят о либерализме, но строят свою программу, делая исключения в тех или иных сложных аспектах – мы так не делали, были честными и перед собой, и перед избирателями. Возможно, это и предопределило успех. Большинство политологов и обозревателей прогнозировали, что мы получим поддержку лишь в крупных городах, но результаты показывают, что за нас голосовали по всей стране, в том числе и в провинции. Это показывает, что общество хочет, чтобы вопрос о правах человека поднимался, развивался и двигался.

Делегаты партии шли на выборы с конкретной повесткой. В частности, избранный в Сейм вице-мэр Вильнюса Витаутас Миталас очень активно говорил о вопросах образования, о проблемах городского развития. Наша коллега Моргана Данеле, которая высоко поднялась в избирательном списке по итогам рейтингирования, делала упор на вопросе о непропорциональности наказаний в системе уголовного права…

Я хочу сказать, что каждый член партии выступал в роли эксперта в своей отрасли, и это принесло нам дивиденды. Подчеркну, что программа Партии свободы была самой большой и обширной, поэтому сводить весь блок наших предложений, установок и комплексных направлений к двум вопросам – о марихуане и однополом партнерстве – было бы очень неправильно и несправедливо. С другой стороны, такая реакция со стороны оппонентов заострила эти вопросы, подняла их на поверхность, и это тоже хорошо.

Хотела бы напомнить, что я тоже поднялась в списке по итогам рейтингирования, хотя, по большей части, делала упор на более узкой повестке – на межнациональных отношениях и вопросах нацменьшинств, которые, еще раз подчеркну, должны решаться. У нас нет не только отдельного закона, Литва до сих пор не ратифицировала Европейскую хартию региональных языков… Как видите, открытый разговор о моих личных приоритетах нашел отклик у широкого спектра избирателей нашей партии – не только у условных поляков.

Вы – известный борец за расширение языковых прав крупнейших национальных общин. В частности, во многом именно благодаря вам к официальным структурам Вильнюсского городского самоуправления можно обращаться на польском и русском языках, причем Закон о нацменьшинствах для этого не понадобился. Как этого удалось достичь?

Когда я была депутатом Вильнюсского горсовета, муниципалитет, по моей инициативе, узаконил право обслуживания клиентов самоуправления и на других языках. В частности, на русском и польском. Отныне, если человек подает заявление местным властям, он может сделать это на родном языке, а чиновники будут обязаны его рассмотреть и дать ответ, при этом итоги – в кратком изложении – должно быть подведены на языке адресанта. На мой взгляд, это очень важно. Представители нацменьшинств владеют литовским языком, но все мы понимаем, что когда речь заходит о специфических вещах, то некоторым изложить свою проблему властям на родном языке гораздо проще, если мы действительно заинтересованы в том, чтобы помогать своим гражданам решать их. Кроме этого, я акцентировала тот факт, что Вильнюс – многокультурный город, поэтому внедрение такой практики вполне логично. Созвездие народов в столице – это богатство, а не проблема, мы должны это ценить.

Вопрос об общении с официальными структурами муниципалитетов на родном языке поднимается и в упомянутом проекте Закона о нацменьшинствах, однако опыт Вильнюса действительно, как вы упомянули, показывает, что и другие самоуправления могут последовать нашему примеру без правовых актов республиканского масштаба. Все зависит от желания местных властей и политической воли городских и районных советов.

Тем не менее это не означает, что закон нам не нужен – напротив. Граждане страны не должны зависеть от политической конъюнктуры и одной лишь воли политиков, так как они меняются постоянно. Защита прав должна основываться на законах.

Накануне «Польский дискуссионный клуб» обнародовал стратегию «Виленский край 2040», где немало места уделено вопросу о необходимости «вывести литовских поляков из ореола русской культуры». В последнее время о польском меньшинстве в Литве говорят очень много, а о русскоязычных рассуждают в плоскости дискуссий о нацбезопасности. Возвращаясь к упомянутому документу, не кажется ли вам, что он противопоставит поляков русским и, таким образом, может сослужить дурную службу?

Я понимаю эти опасения и могу сказать, что в каких-то моментах они обоснованы. Когда затрагивается та или иная чувствительная тема, всегда возникают дискуссии и различные интерпретации. Возможно, высказанная вами угроза противопоставления существует, но если мы посмотрим на ситуацию трезво, мы не можем не признать того факта, что русский язык в Литве гораздо сильнее польского, даже невзирая на то, что официально этнических русских в республике меньше, чем поляков. В публичном пространстве позиции русского языка тверже – он успешно закрепился и широко используется. Далеко за примерами ходить не нужно: во всех банкоматах вы можете выбрать меню на русском языке, то же самое в кассах самообслуживания в магазинах, если мы видим многоязычные рекламные надписи у торговых точек, то они, как правило, написаны на трех языках – на литовском, английском и русском. Более того, сдавать на права в «Регитре» вы тоже можете на русском языке, а на польском – нет.

Процесс русификации действительно существует, мы можем увидеть это в школах. Условно говоря, мы часто видим, что на переменах польские дети осваивают разговорный русский, но вот встретить русскоязычных школьников, которые по такому же принципу осваивали бы польский, удается довольно редко. Так уж сложилось. Итак, насколько я понимаю, в стратегии не говорится о посягательствах на более успешные позиции русского языка, речь идет лишь о том, что рядом с ним должен появиться и польский. В конце концов, поляки – крупнейшее национальное меньшинство, поэтому мы должны заботиться о сохранении и присутствии родного языка в литовском публичном пространстве.