Об особенностях спектакля танца Клайпедского государственного музыкального театра „Ромео и Джульетта“, неподвластную времени любовь рассказывает сценограф и художник по костюмам Екатерина Злая: „Хочу, чтобы зрители увидели „Ромео и Джульетту“ и поняли, что это им близко“.

Уже 17, 18 и 19 сентября во Дворце рыбаков поклонники Клайпедского государственного музыкального театра смогут увидеть премьеру спектакля танца на музыку Сергея Прокофьева „Ромео и Джульетта“, созданного по сюжету одноимённой трагедии Вильяма Шекспира.

Художественную концепцию спектакля создаёт международная творческая команда – один из ярчайших современных хореографов России, опытный „реставратор“ классических балетов балетмейстер Кирилл Симонов (Россия), музыкальный руководитель Робертас Шервеникас, сценограф и художник по костюмам Екатерина Злая (Россия), художник по свету Андрюс Стасюлис и автор видео проекций Линартас Урниежис.

Вы готовитесь уже ко второму спектаклю в Клайпедском государственном музыкальном театре?

Когда я согласилась приехать в Клайпеду для постановки второго спектакля, я знала, что еду в город, который мне нравится, и буду работать с командой, которую ценю, как профессионалов. Это помогло мне принять решение. Не во все театры соглашаюсь приехать второй раз. Выбираю. Но к вам согласилась. И конечно, меня „зацепила“ тема будущего спектакля „Ромео и Джульетты“.

Мне понравилась идея Кирилла Симонова. Хотя он приглашал меня работать вместе и над другим спектаклем, в Петрозаводске. В этом спектакле я знаю, о чём говорить.

Расскажите, как вам удалось по-новому увидеть всем давно известную трогательную историю любви Ромео и Джульетты? Что будете акцентировать?

Основной наш акцент – это чувства Ромео и Джульетты, а семейный конфликт как бы становится отдалённым фоном истории. Ведь постоянно где-то происходят какие-то войны – между кланами, между инакомыслящими. И не важно, где и по какой причине это происходит, в нашей жизни, как и в этом спектакле, самое главное любовь. Именно тема любви инспирировала сценографию и выбор цветовой гаммы костюмов. Вся труппа танцоров будет одета в серую одежду и превратится в серую массу, станет фоном.

Одна из сцен – война кланов. Мужчины в платьях. Почему? Потому, что мужчины в наше время часто впадают в присущую женщинам истерию. В наше время всё перемешалось: женщины управляют и обретают мужские черты, мужчины постепенно приобретают черты, свойственные женщинам, истерят. Мы посмотрим на мир глазами Джульетты, а она в спектакле особенная. Может быть, она аутистка или особенная ещё чем-то? Всё это увидите в её танце. Джульетта почувствует мир по-своему, она очень чувствительна. Она смотрит на эту серую массу и в ней находит что-то исключительное – Ромео. Вспыхивает любовь. Он становится для неё светом и миром. Костюмы помогут подчеркнуть особенность Ромео и Джульетты: их одежда будет самой яркой, отличающейся от других. В спектакле вы найдёте много скрытых кодов культуры как в цветах, так и в формах.

Джульетта изображена как аутистка, так как таких людей в нашем окружении мы встречаем всё чаще. Мы видим, что эти люди видят мир иначе, более чувственно, нежели обычные. Они не знают агресси. Они на всё реагируют чувствами. И мы будем при помощи чувств говорить о любви, которую утратили люди современного мира.

Вильям Шекспир нам показал любовь Ромео и Джульетты. Мы в спектакле закодируем под ней любовь, которую люди потеряли в интернете, в проблемах экологии, ежедневной неудовлетворённости… И даже веру в Бога. В нашем спектакле он станет лицом, как бы наблюдающем всё со стороны. Ведь у людей довольно часто возникает вопрос: почему Бог вроде бы всё наблюдает, знает и ничего не предпринимает. В финале спектакля, когда погибают влюблённые, огромные крылья статуи Божьей Матери отломятся и опустятся. И мы поймём, что, когда любовь исчезает: между матерью и ребёнком, мужчиной и женщиной, человеком и природой, между странами, всё теряет смысл.

Открывается пустота. Мёртвая любовь – это мёртвый Бог. Так мы прочли историю „Ромео и Джульетты“.

Mы, создатели спектакля, много внимания уделим освещению, потому что знаем, как внушительно он действует на зрителей. Например, во время драки – все костюмы серые и не понятно, кто с кем борется. И это важно, так как противостояние становится важным действующим лицом. Ужас этой ситуации мы хотим подчеркнуть введя красный цвет, иллюстрирующий угрозу, беспокойство.

Это ваша первая встреча с „Ромео и Джульеттой“?

Я ставлю в первый раз. Хотя ещё во время учёбы довелось присоединиться к постановке отрывка „Ромео и Джульетты“ в драматическом театре. Решение было очень интересное: основанное на отношениях детей и родителей. Исполнительница Джульетты появлялась в виде проекции на ладонях других исполнителей. В своей ладони её видел Ромео, „ловили“ родители. Решения драматического театра очень отличаются от хореографического рассказа.

В спектакле танца „Ромео и Джульетта“ Клайпедского музыкального театра мы уделяем много внимания чувствам: влюблённые встречаются, вспыхивает любовь, они женятся. Особенно акцентируем сцену любви, когда Ромео и Джульетта окунаются в воду. Это изобразим во время танца Джульетты при помощи видео проекции. Вода – это символ любви. Чувства – это стихия, в которую можешь погрузиться. Погружаясь в воду, они погружаются в любовь, позволяя себе чувствовать! Мы боимся чувств потому, что можем в них утонуть. Влюблённые не боятся.

Музыка Сергея Прокофьева: на сколько сценографу для создания сценографии важна музыка? Kaк вы её слышите и понимаете?

Важна. Несмотря на то, что я художник, я аудиал. Звук для меня очень важен. Я прослушала эту музыку много раз и на её основании создавала сценографию: я рисовала, а К. Симонов рассказывал, как он всё представляет. Размышления навели К. Симонова на мысль о необыкновенной Джульетте. У нас всё есть: богатство, семья, но мы изменились, стали более закрытыми.

Создаём стены. Всё больше стен. Мы отгораживаемся от остальных. Особенные же люди: не важно, аутисты или иначе названные – их не создают. Они верят в мир. Мы взяли аутизм, как зацепку. Например, аутисту не важна смена декораций на сцене, ему важно сопутствующее чувство. В. Шекспиру не важно время – 1960 г., 1970 г. или др. Меняются типы зданий или моды, а что не меняется: любовь, ссоры и страх смерти. Как мы ссорились сотни лет назад, так и сегодня…

Клайпедская история Ромео и Джульетты будет классическая или современная?

Я не являюсь классическим сценографом. Если вы видели в декабре 2019 г. созданный в Клайпедском музыкальном театре балет Петра Илича Чайковского „Щелкунчик“ в современной хореографии (хореограф К. Симонов, сценографы и художники по костюму Екатерина Злая и Александр Барменоков (заметка автора), знаете, что классика – это не про меня (смеётся). Будут сцены совсем не классические. И балетная труппа Музыкального театра – тоже совсем не классическая.

Вместе с К. Симоновым мы ставили балет С. Прокофьева „Шут“. Это была классическая постановка с пуантами и другими атрибутами классического танца.

Но я новатор. Трансформатор. Хочу, чтобы зрители увидели „Ромео и Джульетту“ и поняли, что это им близко. Например, в партии священника Отца Лоренцо объединятся символы классики и современного мира. Как и в современном мире, когда, путешествуя по разным странам, видишь, что современная одежда объединяет классику и детали современной моды. Этот мир трансформаций объединяет историю и интернет. Это уникальное время.

Как проходит подготовка к спектаклю?

Осенью я посещала Клайпеду, так как надо было подобрать материал. Было необходимо рассчитать весь грандиозный объём работ, наметить этапы, что, когда и как будет происходить. Одно, когда художники всё раскладывают в своих фантазиях, и совсем другое, когда берутся всё это осуществить. Он становится как бы портным с множеством рук. А театр – это множество рук. Интернет в нашем случае – это просто подарок, так как можешь быть далеко, но всё можешь координировать при помощи видео разговора.

В данное время костюмы почти сшиты, создаются аксесуары, подбираются детали.

Спектакль объёмный, значит и материала понадобится большое количество?

Да, понадобится огромное количество ткани серых и белых оттенков. Два или три состава исполнителей. Одеть их это будет приключение… Рабочее приключение. Четырнадцать горожан, родственники обоих героев и т.д. Костюмов будет больше, чем для спектакля „Щелкунчик“. Понадобятся и специальные маски. Создаём и исторические костюмы, при пошиве которых потребуется особенная кропотливость.

Вы не впервые работаете с К. Симоновым – хореографом мировой величины. Как возникают такие тандемы? На чём они основываются? Ведь талантливых художников есть много, но не все могут работать вместе.

Недавно я работала над драматической постановкой с известным режиссёром Мариной Брусникиной. Не скрою, совместная работа с хореографами иногда напрягает.

K. Симонов – великий художник и работать с ним нелегко. У него есть своя позиция и я стараюсь к ней прислушаться. Но мне это нравится, так как я могу достичь чего-то что может превзойти мои силы и возможности.

Есть художники спектакля, которые просто осуществляют идеи создателя.

Мы с К. Симоновым встречаемся как два равноценных партнёра со своими мнениями, много дискутируем пока находим общий знаменатель. Иногда я даже не соглашаюсь с ним работать (смеётся). Выдерживаю несколько спектаклей, а потом вынуждена отдохнуть. Согласитесь, процесс самосоздания сложен. Беру перерыв и радуюсь, что К. Симонов мне это позволяет. И приглашает работать только над большими серьёзными постановками. Есть постановки ежедневные, а есть особенные, как эта в Клайпеде. Мы создавали здесь „Щелкунчика“ – отдыхали, а сейчас – „Ромео и Джульетта“.

Я долго ждала, какая кодировка будет „Ромео и Джульетте“ и она меня захватила. Как мы и дискутировали с К. Симоновым, этот спектакль будет своеобразный диалог со зрителем. Кажется, будто он о моих и чьих-то чужих переживаниях, о понимании современного мира. Есть театры, которые ставят спектакли подобно шоу, но я в этом не нахожу мысли, морали, не понимаю, о чём они. Для меня здесь, как и в „Щелкунчике“, нужна глубокая и яркая тема: маленькая девочка боится пугающего окружающего мира, но мечтает о принце и эта мечта исполняется. Художнику приятно создавать то, что ему близко.

Я много езжу и работаю в разных городах России, наблюдаю за тенденциями. Замечаю, что в мире выше всего ценятся фильмы, в которых есть темы, которые затрагивают души людей, не тела. Музыка „Ромео и Джульетты“ С. Прокофьева гениальна. Слушая её как бы воссоединяешся с неземным чудом, окунаешься в неземные вибрации. Это важно потому, что наша жизнь сейчас превращается только в быт. Но все мы интуитивно тянемся к чему-то прекрасному, к тому, что возвышает, даёт понять, что важнее карьеры и зарплаты отношения в семье, что важно помочь кому-то и самому дождаться помощи.

Недуг аутизма, коснувшийся Джульетты. Вы используете в работе личный опыт?

Мне довелось работать с руководителем фонда „Обнажённые сердца“ Натальей Водяновой. Сталкиваться со специализированными театрами, где участвуют люди с этим недугом. У меня есть друг Маркус, особенными картинами которого я восхищаюсь. Я участвую в проекте в Катаре, где мне доводилось много контактировать с детьми с аутизмом. Они дарят миру любовь. И только любовь. Это открытые и доверчивые люди. Но если чувствуют агрессию, то сразу показывают, что им больно и страшно. А мы закрываемся и не выражаем никаких чувств.

Вероятно, наш ум не позволяет нам показывать наши чувства. Мы стали слишком умными?

Именно. Ум не позволяет показывать чувств, но искусство, музыка, картины – основаны на сердце. Всё, что создано умом – только красива картинка, а то, что создано сердцем живо в веках. Как произведения В. А. Моцарт, С. Прокофьев, П. Пикассо, А. Модельяни и других гениев. Эти творцы позволили себе чувствовать и действительно прожили жизнь, а не думали, что живут. В тоже

время мы становимся одинаковыми, как танцоры в нашем „Ромео и Джулетте“, изображающие народ. Они не чувствуют потому, что боятся. Они холодны. Тогда исчезает Бог. Мы превращаемся в компьютеры (смеётся).

Я слышу, что Бог для Вас очень важен?

Вера для меня очень важна. Я молюсь. Посещаю церковь. Моя прабабушка была монахиней, вернее в конце жизни закрылась в монастыре в Абхазии. Мой дом не далеко от церкви Св. Николая, и мне нравится туда ходить. Я восхищаюсь этой стариной, этой чистотой. Человека не обманешь. Он чувствует. Здесь, как Ромео и Джульетта чувствуют единение, доверие к Отцу Лоренцо. А Лоренцо знает, чем ему грозит желание помочь влюблённым, и несмотря на это венчает их. Святой человек идёт против существующих правил: попросили и обвенчал, не велел подумать. Бог открыт любви. И он всегда готов нас принять. Здесь мы прячемся от него.

А иногда мир прячет от нас Бога всевозможными катаклизмами. К счастью Путь к Богу в моей жизни был всегда открыт. В Москве есть множество церквей, которые посещают даже известные исполнители. Люди, знакомые с Богом, более открыты. Мы вновь возвращаемся к любви: верующие легче доверяют, прощают, любят. Нашему миру не хватает сострадания и добра.

Давайте любить ближнего своего как самого себя. Ситуация в мире тоже говорит об этом: пандемия остановила всех нас и как бы говорит: „Побудьте дома. Почувствуйте. Не бегите. Остановитесь. Всё остальное не важно. Важны чувства.“

„Ромео и Джульетта“ будут рассказывать о любви до последнего вздоха. А вы верите в неё?

Верю. Хотя история любви заканчивается трагедией. Здесь, как Иисус был распят на кресте, Ромео и Джульетта гибнут во имя любви, чтобы показать, что они могут умереть ради любви. Она существует.

К печати подготовила Ирена Пятрулёниене