Pirmasis visiškai atviras naujienų portalas
2022-11-07 |
В свои 35 лет, Анна – дважды переселенка. В 2014 году ей пришлось покинуть родной Донецк из-за начавшейся там войны и переехать на полтора года в Мариуполь, а потом и в Бердянск, город в Запорожской области на побережье Азовского моря. Однако, российская армия добралась и там – 28 февраля 2022 года ее город полностью оккупировали. Бросив купленный дом там и, с двумя детьми на руках, 11-летними близнецами Камиллой и Дамиром, Анна отправилась в Литву, где работал ее муж.
Он боится возвращаться в Украину из-за своей донецкой прописки, чтобы не попасть под призыв в армию ДНР. Сейчас Анна живет со своей семьей в Паланге, которая напоминает ей любимый Бердянск.
Женщина работала в Украине юристом в отделе образования на госслужбе, параллельно совмещая с работой мастера депиляции. По приезду в Европу, она продолжила свою деятельность в сфере красоты.
Случай Бердянска любопытен тем, что его оккупировали тихо, без смертей и обстрелов, в отличие от многих других населенных пунктов, которые оказались разрушенными на 80-90%. Город практически сохранили в том же виде, в каком он и был в составе Украины. Исключением стали только сменившиеся с гривны на рубли ценники и с украинских на российские флаги. Но, несмотря на это, местные жители продолжают быть патриотами и не радуются новой власти.
Я встретилась с Анной, чтобы она рассказала нашему изданию, что значит «примерная оккупация» украинского города, ставшаяся контрастом к трагически известным Мариуполю и Буче.
— Когда начался второй этап войны, 24 февраля, я как раз должна была выходить на работу после больничного. Я проснулась в 5 часов утра от услышанного взрыва, но даже не поняла, что это наступление, потому что последнее время я не смотрела новости. Если были люди, которые заранее читали о вероятном нападении России, то я вообще не интересовалась политикой. Но как я поняла, что это был необычный взрыв? Потому что я из Донецка. У моего организма сохранилась память страха, который был у меня в 2014 году. Вот тогда у меня возник этот же страх.
Анна быстро сориентировалась, что делать – 25 февраля пошла на работу, чтобы уволиться с исполнительных органов. Там начальство ей сказало, что в городе нет украинских военных – в день наступления они будто испарились. Хотя, поскольку Бердянск считался пограничной зоной, они всегда там базировались.
— В моем районе была военная часть, так оттуда и вправду все исчезли. Я не знаю, когда они успели оттуда выехать. При этом, каждый день в чате нашего исполняющего обязанности городского главы обновлялись новости о продвижении россиян все же к Бердянску. Но никто ничего не делал. В чате просто писали: «Сохраняйте спокойствие». Из-за этого, 28 февраля, русские войска заехали к нам спокойно, как к себе домой – разулись и зашли.
В этот день на улицах городах оказались сотни танков и БТРов. В общественных местах появились российские солдаты с автоматами.
— Все просто сидели все по норам, никуда не вылазили, — вспоминает Анна. — Некоторые выходили на протесты с плакатами и украинскими флагами: так было пару раз, а русские просто смотрели, молча. Когда это начало набирать обороты, то они быстро «прикрыли» такие мероприятия: во время таких собраний они стреляли в воздух, чтобы разогнать толпу, и забирали активистов. Одного из них арестовали прямо в кафе – к нему подошли русские военные и увезли с собой. Что они делали с похищенными активистами – не знаю, но со временем эти митинги прекратились. Вот на этом все закончилось, и начался «русский мир». Жизнь была спокойной, если не учитывать военных на улицах и вертолеты в небе. Люди стали гулять по городу и не вовлекаться в происходящее. Все продолжили жить, как жили раньше. У нас вообще не было никаких страшных происшествий. Они вели себя с нами нормально. Мне кажется, что для нашего города российским военным дали приказ вести себя культурно и показательно. Они как будто хотели всем показать, какое может быть отличие от того же Мариуполя. А может быть, это потому, что украинские военные нас не отстаивали и просто сдали. Даже мою госструктуру не распустили – ее поменяли с украинской на российскую, и мои коллеги остались там работать. У некоторых просто нет возможности уехать: например, муж моей сотрудницы – инвалид, который не может выехать. Сейчас их всех считают коллаборантами, хотя у людей просто нет выбора.
Сначала некоторые супермаркеты, такие как «АТБ» и «Сильпо», закрылись, но потом снова открылись. Голода не было – все продукты завозили с Крыма, Херсона и самой России. Мелкие местные коммерсанты, которые до этого продавали украинское, тоже начали закупаться в крымских точках. Был период в самом начале, когда полки были опустевшие, но самое необходимое для жизни, например, овощи и яйца, всегда было. Расплатиться можно было с начала оккупации и по сей день украинскими карточками «ПриватБанка».
– Интернет и связь тоже всегда были. Правда, нас сразу отключили от украинской сети и подключили к русской. Остаться в Бердянске было можно. Но, во-первых, я не хотела жить и работать на Россию, а во-вторых – было страшно от того, что они сделали с Мариуполем. Кто знает, что русским завтра придет в голову? В дополнение, мои дети не хотели ходить в российскую школу и учить гимн России.
Потом в марте в Бердянск массово ринулись беженцы из Мариуполя. Анна стала принимать с своем доме знакомых мариупольцев, которые хотели там пересидеть плохие времена. Одной из них стала учительница ее детей из мариупольской школы, с которой женщина и решила выехать из Украины 28 марта. Чтобы поместить к себе в машину нашу героиню с детьми, преподаватель даже оставила свою собаку-лабрадора маме Анны в Бердянске.
— Нас спокойно выпустили из Бердянска в «серую зону», которая была перед селом Васильевка Запорожской области. Это – единственный пропускной пункт из оккупированных территорий. Оттуда мы поехали в украинское Запорожье, а потом в Польшу, где нас забрали литовские волонтеры и отвезли в Алитус. Дорога заняла четыре дня. Сначала мы жили в городе Тельшяй, где литовская организация выделила нам жилье. Мы старались продолжить жить «нормально», но Камилле и Дамиру было там сложно. Тогда, в конце сентября, мы решили переехать в Палангу, чтобы поменять им обстановку. Здесь мы уже снимаем квартиру.
Мать женщины все же отказалась уезжать из Бердянска.
— Хоть цены немного и выросли, но даже для пенсионеров это терпимо. А платежи за коммунальные услуги вообще сделали копеечными. Так что, она продолжает заниматься там своими делами – огородом и консервацией.
Адаптация прошла для женщины легко, потому что, по ее мнению, Литва не очень отличается от Украины.
— Это уютная и компактная страна, но все же у нас больше людей и движения. Литовцы – хороший и добрый народ, так что я не сталкивалась здесь с плохими моментами.
Женщина все еще поддерживает связь со своими близкими в Бердянске, и в курсе того, что у местных сейчас нет денег.
— Наш город жил от туристов в летний сезон, но сезона в этом году не было. На эти заработанные деньги люди жили все оставшееся время. Поэтому, так как многим не за что «зимовать», многие уехали. Но, их места заняли мариупольцы, которые составляют сейчас в Бердянске треть населения.
В сентябре там прошел «референдум» о присоединении Запорожской области к России, в результате которого якобы 93% были «за». Все же, женщина не верит в его подлинность, и убеждена, что эти цифры – нарисованные.
— Много кто не хотел голосовать. К моей маме приходили, но она отмазалась, сказав, что она не хочет решать за Запорожскую область, так как у нее донецкая прописка. Другие тоже просто прятались. Я не знаю человека из Бердянска, который сознательно голосовал «за». А вот в Донецке знаю – там люди сами шли голосовать, это правда. В Бердянске никто не настаивал, потому что в штабах работали не русские, а сами украинцы. Они этого не хотели, но так пришлось, хотя я думаю, что эти голоса все равно ничего не значат, и Россия объявила бы те результаты, которые ей надо. Все, что происходит там, не зависит от нашего желания.
Украинка огорчена тем, что оказалась снова вынуждена переезжать с места на место.
— Я никогда не думала, что Бердянск затронет эта история. Но у России были другие планы. Она много чего знает, только мы ничего не знаем. Мы только наблюдатели. Я зла на всех, потому что меня снова лишили дома, моей привычной жизни. Я не знаю в Бердянске ни одного человека, который бы ждал «русский мир». Лучше б я опять даже платила много за коммунальные, но была бы в своей Украине. Теперь я не могу ни жить там, потому что не хочу быть под Россией, ни вернуться, потому что знаю, что если украинцы решат вернуть его, то город сотрут с лица земли. Я бы вернулась, если бы Украина отбила Бердянск, и он бы остался целым. А пока я жду этого, я живу в Литве, где я в безопасности.
Parašykite komentarą