Тяжелейшим временем для строителей коммунизма в Клайпеде и округе стала осень 1946-ого года.

Некоторые новые клайпедчане не только начали саботировать уборку развалин, но еще и выяснилось, что литовско-немецких националистов и прочих проходимцев полно даже в рядах исполнительных комитетов округа. Что уж говорить о забастовках железнодорожников и взяточничестве, плохой работе в ряде медицинских учреждений или вырубке Гируляйского леса.

Обленились даже инициаторы

В сентябре 1946-ого года инж. П. Иванов на страницах «Красного маяка» констатировал, что дела с выходом рабочих и служащих на общественные работы (50 часов на работах по восстановлению города) по-прежнему остаются неудовлетворительными. По словам товарища инженера, большинство коллективов еще не отработали и 25 процентов положенного им времени.

«Почему гражданская совесть до сих пор не проснулась у руководителей таких коллективов, как комбинат «Триничю», Государственная торговля и многих других, почему они оставили на самотек выход своих людей на ремонтно-уборочные работы, почему они по примеру передовых коллективов не мобилизовали своих рабочих и служащих для выполнения благородного дела?», – риторически вопрошал П. Иванов.

Он также упомянул и тот факт, что в городе существует целый ряд небольших коллективов (парикмахерские, фотоателье, прачечные и т. д.), которые по чистой случайности не попали в списки участников ремонтно-уборочных работ, и как кроты, затаившись в норах, радуются, что их никто не трогает, и ведут себя не по-советски, потому что советский человек, если он по каким-либо причинам остается в стороне от дела всего народа, сам о себе громко заявляет, как, например, коллектив рабочих и служащих Морского строительства, которые сами, безо всяких напоминаний со стороны, за три часа подготовили и перевезли 51 кубометр земли, что составило 204 часа работы или ровно 300 процентов их нормы.

Однако, похоже, что текст инженера был криком в пустоту, потому что всего через месяц по этому же поводу к читателям газеты пришлось обращаться заведующему Управления кадров и учета Исполнительного комитета города Клайпеды К. Зимкусу, который констатировал, что приходится наблюдать не очень радостные последствия – жители Шяуляя восстановление своего города воплощали в жизнь гораздо быстрее.

«Молодежь города и комсомол забыли свой долг. Вспомним слова Ленина: «Я не знаю такого случая, чтобы комсомол не был в первых рядах». Сегодняшние примеры работы на уборке города показывают, что комсомол в них вообще не участвует. Секретарь комсомола города тов. Юматовас не только не участвует в работах по уборке города, но и не принимает мер по их организации и руководству», – сообщил товарищ Зимкус.

Он публично огласил и такой позорный факт, что почти все работники завода удобрений «Артояс» не только исполнили свои обязательства, но даже перевыполнили их, а директор Билвинас на глазах у рабочих отказался участвовать в работах по уборке города. Его заместитель Сабаконис, главный инженер Дзенас и другие из руководящего состава также совершенно не участвовали в работах по уборке города, но когда получили распределение промышленных товаров, талоны поделили между собой, а рабочим, которым полагались такие талоны за работу по уборке города, получили только то, что тем оказалось не нужно.

По словам представителя Исполнительного комитета, в течение шести месяцев в работу по уборке города так и не включились Управление дорог и «Пиеноцентрас», несильно от них отстал и Отдел образования, который с большим трудом еле-еле выполнил свои обязательства по уборочным работам в городе всего на 16%, и больше не работал. Железнодорожная линия также забыла о своих обязательствах. Ремесленная школа (директор тов. Яцкина), комбинат «Триничю» (директор тов. Казловас) со своими коллективами участвовали в работах по уборке города только один раз за четыре месяца и отработали по 2 часа. Оказалось, что в число лентяев попал даже автор инициативы – директор городской электростанции тов. Марков, которого совершенно не волновало, как активизировать работы по уборке города и принять в них участие.

Тогда Клайпедский исполнительный комитет, желая выделить лучших рабочих и служащих города, выполнивших свои обязанности по уборке города, выделил 900 м шерстяной ткани на сумму 54 600 рублей, которая была поделена предприятиям и отдельным лица.

«Совершенно необходимо ускорить темпы работ по уборке города. 29-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы должны отметить в новом сквере возле Данге, где должен быть установлен памятник Победе», – подчеркнул важность поставленной задачи тов. К. Зимкус.

Проходимцы – и в комсомоле, и в исполнительных комитетах

Беда той осенью была не только с комсомолом Клайпеды, который забил на работы по уборке города. Секретарь Комитета комсомола Клайпедского округа Рамелис сообщил читателям «Красного маяка», что в феврале комсомольцы Карклининкай (сейчас – Каркле) приняли в свои ряды Каунециса Винцаса, выходца из Плателяйского уезда Кретингского района. А он, как оказалось, проходимец, во время немецкой оккупации был активным помощником немецких грабителей. Он служил в гитлеровских бандах, грабил и уничтожал советских людей.

«Когда Красная Армия нанесла сокрушительные удары по немецким грабителям в Литве, Каунецкис бежал из армии и скрывался в Кретингском округе, избегая вступления в ряды Красной Армии. Позже, когда была объявлена ​​амнистия, Каунецкис зарегистрировался в органах советской власти и, видя, что в Кретингском округе стыдно с окровавленными руками показаться молодежи, переехал в уезд Карклининкай Клайпедского округа и попытался здесь замаскироваться. Он приложил все усилия, чтобы попасть в комсомол, рвался к общественной работе. Ему доверили обязанности зоотехника в советском учреждении. Позже его избрали секретарем первичной комсомольской организации», – объяснил ситуацию читателям секретарь комитета.

По его словам, когда в бюро районного комитета комсомола вызвали В. Каунецкиса на заседание и рассмотрели его дело, последний признал, что служил в немецкой армии по ошибке.

«Подобная двуличность Каунецкиса несовместима с нищетой и страданиями народа во время немецкого рабства, несовместима с достойным именем комсомольца. Сделав соответствующие выводы, бюро районного комитета исключило Каунецкиса из рядов комсомола», – сообщил товарищ Рамелис.

Вполне возможно, что это легкое наказание для «проходимца» В. Каунецкиса было всего лишь разминкой. В данных, публикуемых сейчас Центром исследования геноцида и сопротивления населения Литвы, можно обнаружить, что в 1948 г. В. Каунецкис, проживавший в Плунгском районе, получил путевку в Томскую область, откуда вернулся только в январе 1958 года. В 1972 году В. Каунецкис был похоронен на старом кладбище деревни Бержорас Плунгенского района.

Правда, был той осенью у «Красного маяка» повод упомянуть о комсомоле и добрым словом. Основание для этого дали 25 сентября с раннего утра заполонившие улицы Клайпеды вереницы полных телег, украшенных красными флагами, портретами товарища Сталина, знаменами и лозунгами, обвитые венками и ветками.

«Это организованные комсомольцами красные караваны новосельцев привезли в государство более 80 тонн зерна, из которых около 80% пойдет в Фонд Родины. «Новосельцы, жертвуя зерно государству – мы восстанавливаем Родину» – с таким лозунгом больше всего зерна привез самый многочисленный красный караван из уезда Дитувы под управлением секретаря комсомола тов. К. Ляуданскаса», – сообщила газета.

В сентябре того же года «Красный маяк» сообщил также и о том, что была проделана большая работа по очистке Клайпедского советского аппарата от литовско-немецких националистов и прочих проходимцев.

«Снят с должности председатель Исполнительного комитета села Трушяляй Мишкинис, поддерживавший тесные связи с бандитской семьей, бравший взятки с крестьян. Председателем села Дитувы был Буткявичюс, расхититель государственного имущества, взяточник, слуга немецких фашистов. Не сумев сорвать весенний сев в уезде, попытался помешать сдаче государству обязательств по молоку. Бывший налоговый инспектор села Даупарай Баронас, был специально послан бандой бандитов для проведения антисоветской работы в селе и организации бандитской группы. Председателем исполнительного комитета села Довилай был Жадейкис, бывший немецкий переводчик, который также пытался сорвать сдачу государству обязательства по молоку. В председатели государственных исполнительных комитетов просочились и другие враги народа: в Крелингале – Петравичюс, в Карклининкай – Лейструмас, в Калоте – Кейзис, в Миежеляй – Венскайтис, в Приекуле – Маслаускас, бывший надзиратель принудительно-трудового лагеря Димитрава и другие. Некоторое время инструктором в окружном исполнительном комитете работал Гатаулис, бывший немецкий агент заготовок, отбиравший у крестьян продукты с помощью полученого у немцев оружия, а работая здесь, он вел антисоветскую агитацию», – перечислял печатный орган победы чистки советского аппарата округа.

«Беспорядки на железнодорожном вокзале»

Так в сентябре 1946 году звучал еще один заголовок «Красного маяка», автором которого был Й. Патримпас. Он напомнил, что так называемым рабочим поездом Клайпеда – Кретинга пользуется большое число тех трудящихся города Клайпеды, кто не смог поселиться в портовом городе и обосновался в Кретинге. Однако выяснилось, что из-за халатности работников Клайпедского железнодорожного вокзала этот поезд очень часто отправляется в Кретингу с большим опозданием – например, 26 августа он ушел не в 20:45, а уже только в 15 минут после полуночи.

«Причиной такой недопустимой задержки стало необеспечение работников поездной бригады хлебом. Не получив хлеба, железнодорожники отказались отправляться в путь. <…> Начальник Клайпедского железнодорожного вокзала вместо того, чтобы принять меры по устранению часто повторяющихся нарушений, пытается их скрыть – оспорить. <…> Начальник станции, видимо, не знает, что комиссия Отдела снабжения рабочих при участии председателя местного комитета составила акт о том, что в магазине, предназначенном для снабжения разъездных железнодорожных бригад, 26 августа до 23:15 действительно не было хлеба, и что в это время в предназначенной для этой цели столовой также нечего было есть, и что это происходит уже не в первый раз», – рассказал товарищ Й. Патримпас об истинной причине забастовки железнодорожников.

А то, что в те времена клайпедские железнодорожники добыть себе хлеб пытались не только посредством забастовок, говорит и чуть позднее опубликованная в «Красном маяке» информация о состоявшемся 10 сентября заседании Городского исполнительного комитета, в ходе которого обсуждались вопросы финансовой дисциплины клайпедских городских учреждений, предприятий и организаций, а также борьбы с растратами и хищениями. В нем глава городского финансового управления тов. Львов резко раскритиковал работников железнодорожного вокзала, которые за взятки продают спекулянтам билеты на мягкие вагоны.

Надменные партийные секретари

В сентябре «Советская литва» в Клайпеде напечатала в своей ведующей статье настолько значительный текст, что через несколько дней его уже на литовском языке повторил и «Красный маяк». В нем напоминалось, что великие вожди советского народа Ленин и Сталин всегда учили партию и народ не хвастаться своими достижениями, решительно выставлять наружу недостатки в социалистическом строительстве, партийной, профсоюзной и хозяйственной работе, а в Кратком курсе истории КПК(б) придается чрезвычайно большое значение роли критики и самокритики.

Оказывается, эту большевистскую правду забыли члены бюро Клайпедского городского комитета партии – секретари тов. тов. Никулин, Пошкус, Принцев, которые вдохновились первыми достижениями по восстановлению города и стали зазнаваться, не замечая недостатков в своей работе. С их легкой руки в городе распространилось выражение «Клайпеда – это светлое пятно республики, передовой город», хотя, пользуясь добросердечностью руководящих работников, в город проникли различные враждебно настроенные и случайные существа, которые легко внедрились в аппарат советских и хозяйственных организаций. Эти враги народа за спиной работников городского комитета беспрепятственно продвигали фашистскую пропаганду, мешали работе на ряде предприятий, грабили социалистическую собственность, всячески уничтожали советский порядок.

Однако, когда коммунист тов. Ананявичюс написал в «Советской Литве» статью под названием «В обстановке подавления семейности и критики», в которой решительно разоблачил недостойный порядок, установившийся в Клайпедском лесопромышленном тресте, и прямо обвинил управляющего треста Байковскиса в халатности в бытовых вопросах, бюро городского комитета партии принял критику в печати как личное оскорбление и встал на антипартийный путь подавления критики и сокрытия ошибок. Сотрудники комитета попытались защитить товарища Байковскиса, а автору статьи на заседании бюро городского комитета высказали замечание.

Видимо, товарищ Ананявичюс был не тем, с кем можно было так шутить, потому что вскоре Бюро Центрального Комитета ЛКП(б) приняло широкую резолюцию о фактах пресечении критики в партийной организации города Клайпеды, констатировав, что в ней были допущены серьезные ошибки и проявились крупные недостатки. Эти недостатки особенно очевидны в слабой работе промышленности. Политическое воспитание масс также было поставлено весьма неудовлетворительно – отдел пропаганды городского комитета не принял мер для более быстрого выдвижения агитаторов из рабочих и интеллигенции и их дальнейшего воспитания.

В ведущей статье отметили, что уроки Клайпеды очень поучительны, поскольку даже Министерство здравоохранения умалчивает сигналы о плохой работе в ряде медицинских учреждений.

Две газетные передовицы и широкое постановление Бюро Центрального Комитета ЛКП(б) вскоре принесли свои плоды – 8 сентября, в воскресенье, состоялся пленум городского комитета партии, вынесший на обсуждение серьезные ошибки и недостатки в работе городского комитета и его секретарей тов.тов. Никулина, Пошкуса и Принцева.

«Прикрывая недостатки работы плащом искусственных успехов, они встали на антипартийный путь подавления критики и стирания ошибок. Тем, кто осмеливался критиковать руководителей городского комитета, угрожали увольнением и т.д.», – было заявлено на пленуме.

«Ужившись с недостатками, мы не реагировали на сообщения коммунистов, не проверяли их. На заседаниях городского комитета часто принимались поверхностные, неконкретные решения. Не проверялось исполнение постановлений высших партийных органов, также как и исполнение своих собственных постановлений», – на пленуме и в газетных полосах звучало раскаяние товарища Пошкуса.

Тогда «Красный маяк» лишь констатировал, что пленум городского комитета в связи с расмотренными вопросами принял широкую резолюцию, но какие последствия имела эта широкая резолюция для тов.тов. Никулина, Пошкуса и Принцева, не детализировалось.

Вырубают лес в Гируляй!

В то же время товарищу Синкявичюсу, начальнику лесохозяйства, пользуясь страницами «Красного маяка», пришлось в конце сентября предупредить, что, хотя три месяца назад городской исполнительный комитет и городской комитет партии обязали всех руководителей предприятий и учреждений к 1 сентября очистить Гируляйский лес и обеспечить свои хозяйства дровами, большинство руководителей еще даже не приступили к выполнению этих постановлений.

Да и среди тех, кто начал выполнять эти постановления, были такие, кто пошел по неверному пути. Например, Целлюлозно-бумажный комбинат, ФГА № 5, Рыболовецкий комбинат, вместо того, чтобы вырубать непригодный для роста лес (сухие деревья, сильно поврежденные минами и снарядами деревья), разбирать валежник и собирать верхушки и ветки на определенных лесонадзором участках, разъезжали по всему лесу и вырубали здоровые отборные деревья, вели себя нагло, не выполняли элементарных указаний сотрудников лесонадзора.

Читая о варварской вырубке леса в Гируляй, невозможно избавиться от ощущения «déjà vu»

За незаконную вырубку здорового молодого леса на топливо народный суд присудил в пользу лесного хозяйства от Целлюлозно-бумажного комбината 235 рублей 95 копеек. За то же самое правонарушение в уничтожении государственного леса от Управления строительства Государственного морского порта арбитраж присудил в пользу лесного хозяйства 9 226 рублей.

Хороший агитационный коллектив – хорошие плоды труда

Сотрудник и корреспондент «Красного маяка» С. Юркшайтис той осенью напомнил читателям, что большевистская партия уделяет большое внимание образованию рабочих, их политическому воспитанию, поэтому на предприятиях и в учреждениях организуются агитационные коллективы.

«Агитаторы разъясняют работникам политические вопросы, готовят лекции на различные темы, выясняют и знакомят рабочих с последними событиями. Агитаторы организуют социалистические гонки среди своих товарищей, сами показывая пример», – о еще одном нововведении в жизни Клайпеды рассказал С. Юркшайтис.

Работники Клайпедского целлюлозно-бумажного комбината рассматривают проект директив XIX съезда ВКП(б). В первом ряду третий слева – агитатор, мастер смены В. Стангейюс. Фото Музея истории Малой Литвы

Практический пример о пользе агитаторских коллективов привел заместитель начальника железнодорожной станции, руководитель агитколлектива 8-ой дистанции Клайпедской железнодорожной линии, товарищ Игушин.

«Бывшие плохие работники, такие как Бумблис и другие, систематически проводя с ними политико-разъяснительную работу, стали честными, выполняющими рабочий план, рабочими, подающими пример другим», – говорил тов. Игушин.

В то время в октябре другой сотрудник или корреспондент «Красного маяка» Й. Вайшвила в своей публикации подчеркнул, что на клайпедских предприятиях уже возник вопрос о себестоимости продукции, поскольку во многих местах она все еще была чрезвычайно высокой, а руководители мало что сделали, чтобы ее снизить.

Плохо работают отделы планирования фабрик «Лиейинё», «Гульбе», «Аушра», «Майсто», комбината «Триничю», артели «Пергале» и других предприятий. Отдел промышленного комбината города практически вообще не работает. Занимающиеся планированием сотрудники плохо представляют, сколько и для какого изделия нужно использовать материала или сколько выделить времени. Например, отдел планирования артели «Пергале» запланировал на одну пару обуви как минимум вдвое больше мягкой кожи, чем необходимо, а суточная норма рубки для рабочих, направляемых на работы по заготовке дров, составляла 0,5 м3. Это показывает, что планировщик об этих вещах не имел никакого понятия. А еще хуже, когда расход сырья вообще не планируется. Тогда постоянно происходит его перерасход. Особенно это влияет на себестоимость продукции», – писал Й. Вайшвила.

Автор публикации напрямую заявил, что вопрос контроля себестоимости продукции на предприятиях промышленного комбината находится в совершенно несносном состоянии.

«Например, мастерская по обработке янтаря берет за янтарные пуговки от 34 до 46 рублей, за мундштуки – 78,4 рубля, за башмачки – 38,57 рубля и т. д., в то время как продукция мастерской по обработке янтаря в Каунасе, где добыть янтарное сырье сложнее, чем на побережье, стоит на 50% дешевле. Плохо обстоят дела и в «Аушре», и в «Гульбе», где цены на готовую продукцию выше, чем цены фабрик Каунаса и Вильнюса», – привел конкретные примеры Й. Вайшвила, хотя его коллега Й. Пакальбис еще менее месяца назад в том же самом «Красном маяке» хвалил янтарную мастерскую Клайпедского промышленного комбината под руководством тов. Йонаса Каминскаса, которая в августе выполнила план на 142%.

«Янтарная мастерская в Клайпеде работает уже год. Сначала там работал только я, через месяц пришел работать Альфонсас Пашилис из Паланги, который до войны уже работал подмастерьем в янтарной мастерской Паланги. Сначала мы легко все успевали. Но когда спрос на изделия из янтаря увеличился, мы расширили мастерскую. Сегодня в мастерской работают 10 рабочих. Денежный оборот нашей продукции достигает 20 000 руб. в месяц», – рассказывал тогда тов. Й. Каминскас, явно скрывший проблемы себестоимости.

Странности планирования и нормирования можно объяснить просто

Линас Пошка, писарь

Читая о варварской вырубке Гируляйского леса и о том, что Министерство здравоохранения «умалчивает сигналы о плохой работе в ряде медицинских учреждений», не можешь отделаться от ощущения «déjà vu». Действительно, в Клайпеде за год все меняется кардинально – и не меняется за семьдесят лет.

Не случайно первая забастовка рабочих (только таким словом и можно назвать саботаж железнодорожников) произошла на железнодорожной станции. После войны для работы на железных дорогах Литвы было прислано большое количество профессионалов из глубин империи, и по сей день в системе железной дороги работают уже не первые поколения железнодорожников русской национальности.

В отличие от литовскоязычных клайпедчан, они не имели корней и продовольственной поддержки в деревне (напомним, что в 1946 году село еще не было колхозным) и могли рассчитывать только на карточную систему.

В 1946-1947 годах в Советском Союзе случился последний голод. Исследователи считают по-разному: число жертв колеблется в районе миллиона. Речь идет не о последствиях неполноценного питания; это был голод в самом буквальном смысле. В исторической памяти он вытеснен предшествовавшим ему более масштабным Голодомором, но был столь же реальным.

Чтобы заработать хоть немного денег на хлеб, железнодорожники – в остальном очень достойная и надежная корпорация с высоким уровнем самоуважения и строгой профессиональной этикой – берут взятки за билеты в мягкие вагоны.

Также в контексте голода следует читать и описание сдачи зерновой дани (красного каравана). На самом деле энтузиазма в этом процессе крестьяне проявляли гораздо меньше, чем пишут в газете. Вид был примерно такой же, как на картине классика нашей живописи Юстинаса Виеножинскаса (1886-1960) «Красная вереница» (Raudonoji gurguolė).

Фотография Литовского национального художественного музея

Эту картину старика, не сумевшего перестроиться под новый социальный заказ, критики искусства тогда назвали «антисоветским выпендрежем».

Читателю, имеющему общее представление о жестокости сталинской эпохи, может показаться несколько странным, что Каунецкис, служивший в немецкой армии, всего лишь был исключен из комсомола, а не арестован. Да и другие прислужники фашистов, как видно из текста, в тот раз отделались лишь увольнением со своих должностей.

Подобный либерализм имеет свое объяснение. После войны латвийские и эстонские коммунисты подняли шум, что эти республики остались без мужчин. Во время войны и с советской стороны, и с немецкой были созданы военные формирования, и много мужчин просто поубивали друг друга. А попавшие после войны в руки Советского Союза мужчины из эстонских и латвийских легионов СС были заперты в фильтрационных лагерях в глубине России, и в этих странах критически не хватало рабочих рук. Таким образом, для балтов было сделано правовое исключение, отличающее их от других нацистских коллаборантов. Решением Совета Министров СССР от 13 апреля 1946 года служившие в немецкой армии балты были освобождены от обязательной депортации, это постановление подробно описано в директиве МВД от 19 апреля 1946 года.

На практике все шло криво и косо, многие бывшие солдаты были принудительно отправлены на огромный урановый завод под Нарвой (проект атомной бомбы уже реализовывался в полную силу), окончательно на родину эти мужчины вернутся только в 1947 году.

Нам здесь важно то, что и литовцы правовыми актами были примешаны к друзьям по несчастью и смогли воспользоваться этим выгодным исключением. Хотя таких потерь мужского населения у нас не было: согласно анекдоту того времени, 16-я литовская дивизия получила такое название потому, что в ней служило всего шестнадцать литовцев. А служивших в полицейских батальонах на немецкой стороне насчитывалось только около 20 000 человек.

С точки зрения времени сталинская эпоха воспринимается как цельная, но на самом деле внутри нее были и более репрессивные, и более либеральные (если здесь вообще уместно такое слово) этапы. Советская родина простила, но не забыла: в ближайшие несколько лет очень большая часть бывших солдат будет репрессирована.

Образованных технологов в то время на самом деле не хватало, но странности планирования и нормирования имеют более простое объяснение. Нет никаких сомнений, что двойной расход мягкой кожи для обуви в артели «Пергале» был запланирован только для того, чтобы сапожники могли шить дома из оставшейся казенной кожи обувь на рынок. Удаленная работа на дому появилась не сегодня.

Ежедневная норма вырубки полукубометра древесины была запланирована лишь из сочувствия к своим сотрудникам – через семь лет бывшему учителю и студенту Пошке в тайге Таштагола придется рубить в день в десять раз больше, чтобы получить продовольственный паек. Только из гуманизма и осознания человеческих возможностей директор «Гульбе» Коганас не заставляет ткачей работать на четырех станках.

«Красный маяк» ищет корректора, хорошо знающего литовский язык. В то время это была почти политическая позиция, к ошибкам корректуры относились серьезно. Разница между «Желаем товарищу Сталину долгих лет болезни» (Linkime draugui Stalinui ilgų ligų metų) и «Желаем товарищу Сталину долгих долгих лет» (Linkime draugui Stalinui ilgų ilgų metų) могла составлять пятнадцать лет.

Сам я пришел в газету уже в эпоху свободы печати (1988-1992 годы), когда к корректуре относились более снисходительно.

«Страница без ошибки – что девка без сисек», – успокаивая, говорил редактор. Более пронырливые писари иногда этим и злоупотребляли, с тех времен я помню игривую якобы ошибку корректуры – потерянную букву в названии статьи «Клайпедское самоуправление будет работать еще лучше», которая слово «самоуправление» (savivaldybė) изменило на «овцеправление» (avivaldybė).