Правительство запускает реформу здравоохранения, Евросоюз выделил под эти нужды около 800 млн евро. Планируется улучшить целый ряд медицинских услуг, однако у этих процессов есть обратная сторона медали: преобразования ударят по районным самоуправлениям – под нажимом новых обязательств маленькие больницы могут исчезнуть, а регионы опустеть.

О подводных камнях и угрозе, которую несут намеченные Минздравом перемены, для медучреждений, пациентов и медиков газете «‎Экспресс-неделя»‎ рассказал председатель Ассоциации районных больниц Литвы, главврач Пакруойюской больницы Вигантас Сударис.

Как вы думаете, почему центральной власти вдруг понадобилась такая реформа?

Я считаю, что кому-то лично или для кого-то индивидуально эта реформа не нужна. Главный двигатель всех этих процессов – деньги. Давайте оценим несколько моментов. Во-первых, население Литвы сокращается, но ожидания и запросы жителей по отношению к системе здравоохранения увеличиваются. При этом объемы фонда обязательного медицинского страхования малы, он пополняется недостаточно быстро, да и перспективы, учитывая демографические тенденции, нельзя назвать очень оптимистичными. Более-менее крупные больницы сталкиваются с тем, что поток пациентов становится меньше. Параллельно в государство сейчас вливаются реальные деньги со стороны Евросоюза… Я уже говорил об этом несколько лет назад – все реформы инициируются, когда появляются средства. Так, в 2010 году с десяток больниц лишили реанимационных отделений. Тогда тоже власти (консерваторы и либералы – Прим.), что все будет отлично. В действительности же просто перераспределили финансы – дали тем, кому «нужнее». Сейчас происходит то же самое. Их спокойно освоят и направят туда, куда надо, а пострадают, разумеется, больницы. Все делается за их счет. Доступ к услугам уменьшится. Не увеличится ни количество врачей, ни больничных коек, ни услуг…

Иными словами, готовящаяся реформа – это системная ошибка власти?

Не хотелось бы кидаться громкими оценками, ведь я всего лишь руководитель одной из региональных больниц. Однако все лозунги, что, мол, общее положение и качество жизни улучшатся, смертность уменьшится и тому подобное, мягко сказать, – наталкивает на большие сомнения.

На уровне Минздрава нам говорят, что оптимизация – это благо. В частности, ваша коллега – врач, депутат Сейма Юргита Сяйонине утверждает, что, если у человека в условной деревне близ Йонишкис случится инсульт, в местной больнице помощь на высоком уровне ему не окажут, следовательно, сохранять отделения реанимации в небольших городах нет смысла. Ее позицию разделяют многие столичные медики. Что вы думаете о такой логике?

Прежде всего, нужно изнутри ознакомиться с тем, как обстоят дела в регионах. Не одним Вильнюсом и Каунасом жива система здравоохранения. Не исключаю, что у депутата Сейма есть какая-то специфическая информация, но вообще конкретики в такой точке зрения мало. В районных самоуправлениях есть немало больниц, где действует реанимация, хирургия. Там держат тяжелых больных. На личном опыте могу сказать, что перевезти их в клиники региональных центров это крайне непростая задача. Коллеги в больших городах отвечают четко – мы их [пациентов] брать не будем, лечите их сами, так как у нас нет места. Перевод – это целая процедура. Спрашивается, что делать в такой ситуации? Что будет после реформы? Кто даст гарантии, что республиканские больницы возьмут на себя дополнительный груз?

Кроме того, нужно понимать, что существует интенсивная терапия и так называемый общий интенсивный уход. Такие отделения распространены как раз в районных больницах. К ним применяются иные критерии. Как мы знаем, в реанимации могут работать врачи по внутренним болезням, то есть терапевты, которые прошли соответствующие курсы по улучшению квалификации в данной отрасли, длящиеся не менее 72 часов. До сих пор применялся такой порядок. Начиная с 2024 года он изменится – будут требовать 1 000 часов. Это полноценные полгода. Зачем это делается? С одной стороны, хотят улучшить качество и подготовленность персонала, но с другой – это дополнительная нагрузка на больницы, медиков, руководство медучреждений. Руководители должны думать, что делать с кадрами, как компенсировать нехватку врачей, которые будут учиться или, напротив, где найти новых специалистов для работы в реанимации, если у действующих сотрудников физически нет времени для обучения в таких объемах, ведь это очень серьезный срок. Все это опять же может привести к тому, что отделения по интенсивной терапии или интенсивному уходу в небольших региональных клиниках просто будут закрываться, и это в очередной раз скажется на доступности услуг.

Для чего же это делается?

Полагаю, что из-за денег. Университеты хотят подзаработать, возложить дополнительные обязательства и нагрузку на врачей. Все крутится вокруг денег. По крайней мере, в моей голове сложилась именно такая картинка. Четко понятно, что часть больниц при всем желании не сможет направить своих людей на курсы по улучшению квалификации, продолжительность которых составляет 1 000 часов. Это очень весомый срок – это обнажит отделения. Кто будет лечить, принимать людей в медучреждениях, кто будет оказывать им помощь и консультации? Может, чиновники Минздрава или университетские преподаватели? Конечно, нет. На заседаниях с коллегами и вышестоящими руководителями я не раз подчеркивал, что все позитивные стремления такого рода это не что иное, как элегантный способ избавиться и уничтожить целый ряд оказываемых медицинских услуг в районных больницах. Позже, когда требования вступят в силу и начнутся всем известные проблемы, которые я упомянул, нам всегда могут сказать, что вот, мол, смотрите: руководитель того или иного медучреждения в регионе не справился, не отправил людей учиться, значит, управленец он неэффективный, отделения тоже работают неэффективно, следовательно, больница тоже плохая – можно закрывать.

Справедливо ли утверждение, что главная угроза этой реформы – снижение доступности бесплатной медицины и услуг в области здравоохранения в целом?

Совершенно точно. Однозначно. Неизвестно, кто и при каких условиях обеспечит запросы людей из регионов и провинции. Не так давно я опросил почти всех руководителей больших литовских больниц, спросил, будут ли они готовы к дополнительному наплыву пациентов. Они, разумеется, ответили, что нет – не готовы. Они принимают пациентов, основываясь не на их месте жительства, а в зависимости от того, насколько у человека тяжелый случай. И по-другому не будет. Проще говоря, Республиканская больница в Шяуляй не будет принимать условного жителя Пакруойиса с болью в животе. Во-вторых, даже если примет, то после осмотра пациенту надо будет ехать домой. Спрашивается, каким образом? Кто его повезет? Скорая помощь? Крайне маловероятно. Даже с учетом того факта, что планируется увеличить число машин, ведь это не такси.

Но ведь медики, если закроется ряд районных больниц, никуда не денутся. Говорят, что они перейдут в большие больницы в крупных городах, значит, нехватки в специалистах, способных удовлетворить запросы приезжих не будет. Разве нет?

К сожалению, нет. Врачи действительно могут переехать в города и найти работу, но средний медперсонал, которого очень не хватает везде и всюду, этого делать не будет. Неизвестно, сколько им там предложат, сможет ли новая зарплата, которая вряд ли будет очень сильно отличаться от той, что им платят в районных самоуправлениях, покрыть издержки на жилье. Кроме того, не стоит забывать о том, что у людей налажен быт, социальные связи… Большинство не поедет. Люди – не шахматные фигурки.

Правительственные чиновники любят говорить о том, что, мол, в районных самоуправлениях и персонал работает хуже, и качество оказываемых услуг на порядок ниже, чем в региональных центрах. Действительно ли медики в районах работают так плохо?

Все литовские врачи оканчивают два вуза – либо в Каунасе, либо в Вильнюсе. Третьего варианта не дано. Стандарты преподавания для всех едины, поэтому такие заявления оскорбительны. В районах может быть хуже оборудование, в районах может быть меньше специалистов, меньше услуг, меньше интересных случаев, меньше возможности для коммуникации с коллегами, задействованных в разных областях медицины и тому подобное, но это никоим образом не связано с профессионализмом людей. Нет такой статистики, которая показывала бы, что в регионах врачи совершают больше ошибок или лечат хуже, чем их коллеги в столице или в других больших городах.

У нас есть другая проблема, о которой сейчас я рассказываю впервые. Я лично знаю историю о том, как молодому врачу-резиденту, изъявившему желание поехать работать в регион, занизили балл. Насколько это массовое явление? Вопрос открытый.

Необходимо прийти к пониманию, что Литва – это не только Вильнюс и Каунас.

Существует риск, что после исчезновения больниц в регионах, подчиненных Минздраву или самоуправлению, их место займут частные клиники. Не кажется ли вам, что это и есть одна из целей намеченной реформы – открыть дорогу коммерческому бизнесу, продолжить курс по сворачиванию бесплатной общественной медицины?

Думаю, что в региональных центрах – более крупных городах – действительно могут начать появляться новые клиники, так как потребность есть, люди из провинции поедут туда. Это реалистичный вариант. Более того, если бы у меня были средства, я бы и сам занялся этим делом, привлек людей, открыл частную практику. В будущем, похоже, иного варианта не останется, не считая возможности трудоустроиться в больших больницах.

Власти подчеркивают, что ничего закрывать не будут, но требования, которые будут применяться к медучреждениям в целом (согласно критериям Минздрава, в профильной больнице должно быть не менее 90 так называемых активных больничных коек с 4 000 случаев за год), районные больницы в большинстве своем выполнить не смогут. Чиновники такой вариант предусмотрели и предложили создавать на базе клиник в регионах центры общественного здоровья. Правда, с оговоркой – там смогут оказывать лишь первичную медико-санитарную помощь, в редких случаях – вторичную, но с базовым пакетом услуг. Можно ли сохранить стационары в провинции при таких условиях?

Могу гарантировать, что при таких условиях больниц в районных самоуправлениях не останется в принципе. Они исчезнут через два-три года. Специалисты не поедут работать туда, где нет никаких перспектив, где останутся лишь койки для обеспечения общего ухода. Таким образом, притока врачей не будет, медиков не будет. Полагаю, что все завершится к 2025 году.

Реформа приведет к дальнейшему опустошению регионов?

Стратегии ЕС, рекомендации и планы Еврокомиссии говорят о необходимости уменьшать неравенство, социальную отчужденность, оживлять регионы. Как это вяжется с реформой? Это реформа здравоохранения – это реформа по перераспределению денег.

Есть ли в реформе что-то хорошее?

Есть неплохие предложения, которые связаны с процессуальными моментами. Есть, на мой взгляд, хорошая интенция сделать станции скорой помощи централизованными. Но в целом руководители больниц очень боятся быть обманутыми. Ведь так было не раз. Доверия к власти в целом – не только к этой – мало.

Если не ошибаюсь, Литва выделяет на здравоохранение около 6,7 процентов от ВВП. Этого достаточно?

Нет, ассигнования должны увеличиваться. Об этом мы говорим постоянно. Средний показатель по ЕС до пандемии составлял 10 процентов. Будет больше. Кроме того, большую часть средств мы тратим на зарплаты – на проедание, а не на развитие. Также Литва включает в эту цифру расходы на коммунальные услуги – свет, газ, воду. Другие страны так, например, не делают, поэтому в действительности наши траты на здравоохранение еще меньше.

Как вы оцениваете работу министра здравоохранения Арунаса Дулькиса?

Должны оценивать сторонние эксперты. Необходимы соответствующие компетенции. Я – один из винтиков этой системы, поэтому буду пристрастен. Я отвечу вам так – вы поймете: вся власть от Бога, а мы – от власти.