Грозит ли литовскому взморью экологическая катастрофа, в чем опасность глубоководного порта, исчезнут ли песчаные пляжи в Паланге, что делать с глобальным потеплением и захоронениями оружия массового поражения на дне Балтики? На эти и другие вопросы ответила старший научный сотрудник Института морских исследований Клайпедского университета, доктор наук Лорета Кялпшайте-Римкене.

Лорета Кялпшайте-Римкене

Недавно страну облетела очередная весть о загрязнении Куршского залива. Специалисты из природоохранных ведомств установили, что в сливе теплофикационной воды и отложений повинны муниципальные компании «Клайпедос энергия» и «Клайпедос вандуо». Разговор об утечках отходов со стороны крупных предприятий в портовом городе стал постоянной темой обсуждений и на уровне жителей, и на уровне политиков. Что вы думаете об этом, как ученый и гражданин? Можно ли назвать это общенациональной проблемой?

Это проблема республиканского масштаба. К сожалению, в Литве все еще сильна привычка, что, мол, если что-то течет, то одно должно вытечь в какой-то водоем. Не имеет значения, что это – река, озеро, море… С аналогичными проблемами сталкивается и Вильнюс, где отходы сливаются в Нярис, в Каунасе страдает Неман, а в Клайпеде – Куршский залив. Если ли есть условное садовое общество, а рядом с ним течет речка, все сточные канавы будут направлены прямо в нее. Куршский залив – это точно такой же водоем, только очень большой. Трагично то, что все загрязнения, которые исходят от столицы, Каунаса и других городов, заканчивают свой путь в заливе, а в конечном итоге – в Балтийском море.

На политиков надейся, а сам не плошай – нужно менять отношение всех граждан к природе. Люди должны громко говорить о том, что они не потерпят, чтобы большие предприятия загрязняли наши водоемы. Но начать, конечно, нужно с себя. Так, новые богатые кварталы, в которых живут состоятельные литовцы, зачастую тоже избавляются от отходов не по правилам, хотя они могли стать примером гармоничного развития. Иными словами, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива – давайте сначала посмотрим на себя, а потом будем рьяно обвинять компании «Григео», «Кауно ванденис» или «Клайпедос энергия», хотя это ни в коем случае не означает, что мы должны закрывать глаза на нарушения крупных частных и государственных предприятий.

На прошлой неделе профессор Вильнюсского университета, палеонтолог Андрей Спиридонов сделал громкое заявление: через 40 лет на месте палангского пляжа будет море, а часть домов будут смыты потоком воды, как в Новом Орлеане, поскольку регион периодически будет сталкиваться с «катастрофическими наводнениями». Разделяете ли вы эту позицию?

Отчасти он прав, поскольку уровень мирового океана поднимается, но гораздо страшнее то, что перед нами стоит угроза столкновения с опасными гидрометеорологическими явлениями, которые мы не можем прогнозировать. Например, мы привыкли, что пляж в Паланге традиционно размывает осенью и зимой, но 6 июля 2018 года во всем Балтийском море произошла ситуация, когда из Северного моря пришло большое количество воды – тогда ее уровень поднялся почти на полметра. Кроме того, северные ветры спровоцировали этот подъем на локальном уровне, в итоге смыло добрую половину дюны, а новенький туалет на пляже оказался на обрыве – его чуть не смыло в море. Такие процессы с каждым годом прогнозировать все сложнее и сложнее.

Где будет береговая линия через 40 лет? Точно на это никто ответить не может, но я бы воздержалась от панических оценок и страшилок. В конце концов, 120 лет назад в Паланге береговая линия была там, где сегодня проходит пешеходная аллея Мяйлес. Благодаря человеку и его деятельности за эти годы было намыто много песка и контуры побережья изменились, так что сейчас море просто пытается вернуть свое.

Ровно год назад на уровне Евросоюза вышла большая работа, в которой были сформированы и представлены научные изучения о береговых линиях во всем мире. В конечном итоге был сделан вывод, что спустя столетие свыше 50 процентов всех песчаных берегов будет утеряно. Основная причина – глобальное потепление и повышение уровня моря. Береговое сообщество отреагировало на такой прогноз двояко: с одной стороны, кажется, что это серьезная проблема, так как те пляжи, которые мы знаем, очевидно, канут в небытие. Но тем не менее песчаные пляжи останутся, просто изменится их географическое положение. Береговая линия довольно непостоянна – это объект изучения, который меняется, двигается не стоит на месте. Жители Клайпеды, например, отлично знают, что если вы придете к морю зимой, пляжа почти не будет, а летом ситуация прямо противоположная – мы увидим красивые широкие пространства.

Другой вопрос, как нам реагировать на изменение береговой эрозии. Это хорошо или плохо? Для человека, который приезжает полежать и позагорать – это плохо, так как уменьшается площадь, за свое место под солнцем отдыхающим придется бороться, но для человека, который занимается видсерфингом – это хорошо, поскольку меняется подводный склон и волны лучше ломаются у берега. Сейчас у северного мола в Клайпеде можно круглый год заниматься этим видом парусного спорта, и это произошло исключительно из-за того, что изменился наклон подводного склона. Это место было сильно подмыто – там почти не осталось мелкого песка.

Согласно последнему исследованию британского ресурса Greenmatch, Литва заняла первое место среди 32 европейских стран, на которых изменение климата оказывает самое сильное влияние. У нас увеличивается уровень моря, температура воды, уровень осадков… Насколько серьезна эта проблема для региона?

Ну, хоть где-то мы первые. Смотрите, например, для Финляндии, проблема повышения уровня моря не так страшна, поскольку там поднимается и земля, а у нас все наоборот – мы опускаемся, поэтому уровень воды поднимается быстрее, чем в северной части Балтийского моря. Это ни хорошо, и не плохо – это данность, которую нужно учитывать при строительстве объектов на побережье и рядом с береговой линией.

Один из примеров – порт в Швянтойи, который хотят реанимировать на протяжении многих лет. Больше десяти лет назад власти хотели приспособить его для маломерных судов. Тогда расчисткой судоходного канала занималась компания из Латвии. Формально она выполнила свою задачу – дно очистили от песка и высыпали его южнее. Что случилось после первого шторма? Песок вернулся обратно – миллионы евро были потрачены впустую, пляж стал еще шире, а суда по-прежнему не могут войти в порт. Даже рыбаки тянут лодки волоком. Шторма и ураганы будут случаться все чаще и чаще, в Швянтойи много песка, поэтому его акватория всегда будет под ударом. Сейчас правительство вновь вкладывает деньги в этот проект, уже начались работы, но сумеют ли заказчики избежать критических ошибок? Покажет время. Почему тогда песок был сброшен южнее, а не севернее до сих пор остается загадкой, ведь проектные расчеты, наверное, составляли не дураки…

В прошлом году Клайпеду взбудоражила волна протестов. Горожане протестовали против стремления центральных властей пожертвовать частью Гируляйского лесопарка в черте города ради строительства транспортного терминала на пути в порт. Этот вопрос до сих пор висит в воздухе. Не могли бы вы объяснить условным жителям Каунаса, Вильнюса или Висагинаса, почему массовая вырубка деревьев в этом лесу недопустима?

По-моему, жители Каунаса как раз хорошо понимают, почему так делать нельзя. Это подтверждает то, как они защищали свою дубовую рощу. Я не думаю, что простой житель Вильнюса хочет вырубить Гируляйский лес, а вот для АО «Литовские железные дороги» – это удобно. Им удобнее, если железнодорожная ветка будет трансформирована в Гируляй, а не где-нибудь в другом месте, где строить сложно и непрактично. Когда в дела вмешиваются большие деньги, здравые аргументы и позиция рядовых граждан теряет силу – через нее стараются переступить.

Нужно понимать, что Гируляйский лес уникален – в нем, помимо людей, есть множество других жителей – лоси, зайцы, косули, белки, птицы, и это я уже не говорю о растениях. Интересно, как железнодорожники и транспортники будут общаться с ними, переступят ли они через них?

Кроме того, сосновый бор и многочисленные деревья в лесопарке выполняют важную функцию – они останавливают движение песков. Гируляйский лес находится на месте старых дюн, под ним – песок. Давайте вспомним, чем закончилась вырубка деревьев в XVIII веке на Куршской косе? Пески стали завоевывать территорию, часть поселений исчезла, а полоса суши, точнее ее фрагменты, превратились в пустыню. Не зря иностранцы называли Куршскую косу Северной Сахарой. Конечно, сейчас климат изменился, поэтому такие последствия нам, может, и не грозят, но любая массовая вырубка леса сказывается на экосистеме. Правда, нам говорят, что весь лес вырубать не будут – только 50 гектаров, что, откровенно говоря, тоже немало, но и из-за этого все изменится. Усилятся шумовые и световые загрязнения, испортится воздух.

Долгие годы центральные власти вынашивали планы по строительству глубоководного порта за пределами Куршского залива, который перекроит береговую линию на полюбившихся пляжах в Мелнраге. Новые члены кабмина концептуально договорились, что не поддержат эту дорогостоящую идею, хотя вносить корректировки в общий план развития Литвы до 2030 года министры не спешат. Что вы думаете об этом проекте?

Надеюсь, что этот проект останется лишь на бумаге. Те, кто не согласен, скажут: посмотрите на Гданьск, ведь там построили внешний порт и ничего страшного не случилось. Однако давайте помнить, что географически порт Гданьска находится в заливе, а у нас прямая береговая линия, поэтому сравнения с Клайпедой некорректны. Мы не знаем, как поведет себя береговая линия в нашем случае. Это мое мнение.

С другой стороны, если Литве понадобится глубоководный порт, то он все равно будет построен. Нужно лишь подумать и понять, что, наверное, для реализации такого проекта есть места и получше – подальше от Клайпеды. Например, в поселке Бутинге, который находится неподалеку от латвийской границы, но тогда вопрос о строительстве нужно уладить с соседями, а это не так просто, ведь в таком случае берег будет размывать у латышей.

Иными словами, нужно считать, где выгоднее реализовать такой проект с экономической точки зрения, но самое главное нужно понять, а нужен ли он нам вообще? Насколько я знаю, ни один из руководителей стивидорных компаний в Клайпеде не считает строительства аванпорта целесообразным. Прежде всего, необходимо раскрыть весь потенциал и использовать все возможности по расширению и развитию, которые есть внутри порта, то есть в южной части – там есть, куда расти.

После Второй мировой войны в Балтийском море было затоплено свыше 30 тыс. тонн химического оружия – это одна из самых болезненных тем для экологов. Одни говорят, что угроза массовых загрязнений велика, другие утверждают, что никакой катастрофы не предвидится. Каково ваше мнение?

Если мне кто-то даст гарантию, что при подъеме боевых отравляющих веществ со дна Балтики ничего не выйдет наружу, можно пробовать вытаскивать, но за 80 лет их оболочку могло разъесть так, что даже прикосновение к этому химоружию несет большую угрозу. Надо учитывать все риски. На данный момент вам никто не скажет, что тревожить захоронения безопасно. Говоря о нейтрализации, надо думать о других путях: то, что покоится на дне, должно там и оставаться, не причиняя вреда. Можно привести в пример Чернобыль, над которым возвели саркофаг. Здесь нужно искать похожие решения.